Ну вот, наконец-то, ключи от своей, *своей* квартиры! Помню, как мы с Олей стояли в пустой прихожей, от этого запаха свежего ремонта, знаете, такого немного едкого, но такого родного, и просто обнимались. Годы копили, родители, царство им небесное, подсобили из последних сил, да и кредит, конечно, куда без него, будь он неладен, но зато вот – свой угол! Чувство было, ну, непередаваемое. Свобода, наконец-то! Свой уголок, куда никто не заглянет без спроса, где можно хоть на голове стоять, ну, теоретически. Малышня наша, Света и мелкий Андрейка, сразу же начали осваивать «свои» комнаты, будто маленькие исследователи. И мы такие, знаете, на седьмом небе, строим планы, мечтаем о тихих вечерах, о том, как будем жарить шашлыки на балконе (ну, конечно, это шутка, но в мечтах-то можно!).
А потом, через пару недель, когда эйфория чуть поутихла, и мы начали потихоньку обживаться, вдруг… бац! Не сразу, нет. Сначала это было что-то такое, фоновое, почти незаметное. Будто кто-то где-то далеко играл на флейте, но очень плохо. Мы списывали это на усталость, на непривычку. Но потом этот «фон» начал нарастать. И вот тут-то и началось самое интересное, ага.
Свой уголок или общие стены?
Когда ты живешь в частном доме, ну или, как мы раньше, в съемной квартире, где соседи меняются чаще, чем погода в апреле, ты как-то не сильно задумываешься о «соседстве». Ну, есть они, и есть. А тут – ты часть чего-то большого, многоклеточного организма. И каждая клеточка, то есть квартира, она ведь живет своей жизнью, со своими привычками, со своими… звуками. Мы, например, очень быстро поняли, что наш сосед сверху, ну, допустим, назовем его Аркадий Павлович, он явно не любитель спать по ночам. И не то чтобы он шумел там, вечеринки закатывал. Нет. Он, видите ли, по ночам творил. И это творчество было, мягко говоря, специфическим. Мы его так прозвали – «ночной хирург».
Представьте: два часа ночи. Все спят. Тишина такая, что слышно, как кот Пушок перебирает лапами по паркету. И вдруг – *визг*. Такой, знаете, противный, высокий, как будто коготь гигантской птицы скребет по стеклу, а потом вдруг резко обрывается, оставляя после себя такую звенящую тишину, что уши закладывает. И так минут через пятнадцать снова. И снова. Мы с Олей сначала переглядывались, потом смеялись нервно, потом уже просто стонали. Что это? Дрель? Нет, не похоже. Пила? Тоже нет. Это был, как потом выяснилось, его хобби – он, видите ли, реставрировал старые механические часы. И для этого у него была какая-то там, ну, микро-шлифовальная машинка. Вот она и издавала этот адский звук. Представляете? Часы! В два часа ночи! И пахнет, кстати, иногда такой специфической смазкой, как будто старый паровоз в квартире завелся. Ну, вот это да. Мы, конечно, сначала попытались по-хорошему. Зашли, поговорили. Он такой, ну, милый дядечка, лет под шестьдесят, с очками на кончике носа. Улыбается, говорит: «Ой, извините, увлекся! Я ж наушники надеваю, и не слышу ничего!» Ну, а мы-то слышим! В итоге, после нескольких таких «увлечений», пришлось писать коллективное заявление в управляющую компанию. И, знаете, помогло! Не сразу, но помогло. Он теперь, говорят, в гараже свои часы мучает. Слава богу.
Когда хобби становится испытанием
Иногда, вот честное слово, кажется, что люди, переезжая в многоквартирный дом, забывают, что тут, ну, не поле, где ты один. Моя знакомая, Лена, вот, рассказывала. У них сосед снизу решил, что он – прирожденный диджей. И не просто диджей, а такой, знаете, который любит проверять басы. Всю мощь звука. И это не вечеринки. Это просто, ну, ежедневные сеансы самопогружения в музыку. Лена говорит: «Я уже различаю по вибрациям в полу, какой жанр он сегодня слушает. Если вибрирует так, что посуда в шкафу звенит – значит, техно. Если такой, знаете, утробный гул – это дабстеп.» И самое смешное, что он сам-то, наверное, в наушниках сидит, и ему кажется, что он никому не мешает. Как морской дьявол в своей пучине. А у них, у Лены, маленький ребенок, который от этих басов просыпается и плачет. Понимаете? Это же не просто шум, это буквально физическое воздействие.
Они сначала тоже, как мы, по-соседски, с тортиком заходили, просили потише. Он кивал, улыбался. Но через день-два – снова «бум-бум-бум». И так по кругу. В итоге, они даже замеряли уровень шума специальным прибором. Оказалось, что да, превышает нормы. Пришлось идти уже не с тортиком, а с бумагами. И это, конечно, неприятно. Ты ж не хочешь быть «тем самым соседом», который жалуется на всех и вся. Но когда это касается твоего сна, здоровья детей, да и просто покоя в собственном доме – тут уже, ну, извините. Пришлось, как говорится, «включить бюрократа». И это, конечно, не самое приятное занятие. Но, блин, а что делать? Жить в постоянном стрессе? Нет уж, увольте.
Территориальные споры и запахи свободы
Или вот другая ситуация, уже из нашего подъезда. Бабушка Зина с третьего этажа. Золотой человек, пирожки печет, всегда улыбается. Но у нее, как оказалось, есть одна странность: она считает, что коридор перед лифтом – это ее личная кладовка. И вот там у нее стояло всё: старый велосипед, который никто не использовал лет двадцать, какие-то мешки с картошкой, да-да, именно так, прямо в коридоре, и, конечно, обувь. Много обуви. И не просто обувь, а такая, знаете, ну, которая уже повидала жизнь. И пахнет соответственно. Особенно летом, когда жара, ага. Заходишь в подъезд, и тебя обдает таким «амбре» из затхлости, пыли и чего-то еще, такого специфического, что сразу вспоминаешь бабушкин чердак. И это, ну, не просто эстетическая проблема. Это ведь и пожарная безопасность, и просто, ну, элементарная культура.
Сначала мы пытались, ну, намеками. «Ой, Зинаида Петровна, а не мешает ли вам тут этот велосипед?» Она: «Да что вы, милые, он же никому не мешает!» А он мешает, еще как. Детям пройти с коляской, пожарным, если что. В общем, тоже пришлось коллективно обращаться. И тут, знаете, самое сложное – это не испортить отношения. Потому что бабушка Зина – она же хорошая, просто, ну, со своими тараканами. И вот тут начинается такая дипломатия, что позавидует любой посол. Вроде и надо решить проблему, и обидеть человека не хочется. Но, блин, когда ты каждый день проходишь мимо этих мешков с картошкой, а потом еще и чувствуешь этот «аромат свободы» по всему этажу, терпение, оно, знаете ли, не железное. В итоге, после нескольких вежливых просьб от управляющей компании, все эти «сокровища» переехали к ней в квартиру. И, честно, стало намного легче дышать. И это не шутка, прямо физически легче.
Вот так и живем. Вроде бы, свой дом, свой уголок. А на деле – это такой большой, живой организм, где каждая клетка влияет на другую. И порой, ну, бывают моменты, когда хочется взять, да и сбежать куда-нибудь в глухую деревню, где только птицы поют и коровы мычат. Но потом понимаешь, что это, ну, часть жизни. Часть того, что ты учишься договариваться, учишься быть терпеливым, а иногда – и твердым. И, знаете, это такой бесценный опыт. Потому что, ну, соседи – они же никуда не денутся. И ты тоже. Так что приходится искать баланс. Вот такой вот наш, ну, новый быт. Со своими шумами, запахами и, конечно, людьми. Разными, очень разными. И это, наверное, самое интересное, ага.